По-моему, всегда в поэзии была "иностранщина" в полный рост. Современная русская поэзия началась с Пушкина, у которого в Лицее было погонялово Француз. И еще Обезьяна -- вон он как обезьянничал: просто целую кучу французских калек состряпал, Набоков про это хорошо пишет. Да и сам Набоков тоже пример ультимативной иностранщины, человек с двумя родными языками и культурами. Да и в других литературах так было, и вовсе не обязательно это романтическая экзотика. Вот парнасцы, например -- у них куча иностранных сюжетов, а у Эредиа вообще сплошь кентавры, конкистадоры, островитяне всякие и т.д. А Эредиа вряд ли романтик, скорее, наоборот, классицист. Да и сам он, кстати, иностранец. А дело в том, что поэт, по-моему, всегда иностранец. Не знаю, в маске ли дело, но все, к чему поэт прикасается, становится совсем иностранным, чуждым и страшноватым. Уж на что Вийoн француз, ничего у него нет про иностранцев кроме, разве что, Баллады против врагов Франции. А все же разве не иностранец он со своей свободой, которая не знает границ? Вот, в этом может быть дело? Какая разница, что за сюжет и какие реалии? Можно и про бусурман, и про своих писать, а все равно ведь холодок по спинному хребту проходит такой совсем недомашний и непривычный. Даже вот говорят, что есть некий "поэтический язык". Типа, есть русский язык, но русский поэт изъясняется языком поэтическим все равно. Ну, и поэтому, Целан и Тракль, конечно, не менее важны, чем Хармс или Мандельштам. И вот, тоже мне русские -- Хармс и Мандельштам. Да они от обычных русских людей отличаются в сто раз больше, чем от Тракля и Целана. Конечно, я имею в виду, когда божественный глагол до слуха чуткого коснется. И это самое главное, мне кажется, а не веяния нашего космополитического времени, когда земля стала маленькая и из Москвы в Нагасаки самолет летит полдня и устрицы всегда и везде свежие.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
branchandroot
no subject
Date: 2006-02-15 11:05 pm (UTC)Да и в других литературах так было, и вовсе не обязательно это романтическая экзотика. Вот парнасцы, например -- у них куча иностранных сюжетов, а у Эредиа вообще сплошь кентавры, конкистадоры, островитяне всякие и т.д. А Эредиа вряд ли романтик, скорее, наоборот, классицист. Да и сам он, кстати, иностранец.
А дело в том, что поэт, по-моему, всегда иностранец. Не знаю, в маске ли дело, но все, к чему поэт прикасается, становится совсем иностранным, чуждым и страшноватым. Уж на что Вийoн француз, ничего у него нет про иностранцев кроме, разве что, Баллады против врагов Франции. А все же разве не иностранец он со своей свободой, которая не знает границ? Вот, в этом может быть дело? Какая разница, что за сюжет и какие реалии? Можно и про бусурман, и про своих писать, а все равно ведь холодок по спинному хребту проходит такой совсем недомашний и непривычный. Даже вот говорят, что есть некий "поэтический язык". Типа, есть русский язык, но русский поэт изъясняется языком поэтическим все равно.
Ну, и поэтому, Целан и Тракль, конечно, не менее важны, чем Хармс или Мандельштам. И вот, тоже мне русские -- Хармс и Мандельштам. Да они от обычных русских людей отличаются в сто раз больше, чем от Тракля и Целана. Конечно, я имею в виду, когда божественный глагол до слуха чуткого коснется. И это самое главное, мне кажется, а не веяния нашего космополитического времени, когда земля стала маленькая и из Москвы в Нагасаки самолет летит полдня и устрицы всегда и везде свежие.